Чем мог запомниться обычный вечер в каком-то рок-баре, в котором нет даже охраны на входе? Тем, что в этом вечере от слова «обычно» осталось только само слово. Это не был рок-концерт в обычном его понимании. Да и вообще я не знаю, что это было! Творческий вечер? Встреча в тесном кругу один на один? Да хрен его знает!
Меня не удивить тем фактом, что зрители ждут полчаса, пока музыканты соизволят вывалиться на сцену. Но чтоб наоборот! Приготовленный по возможности звук, свет.. Леонка, вопросительно перемещающаяся по переполненному бару в ожидании. Сигнала, команды сверху, знамения? Заполнения помещения полностью или, может, девяти часов? Так или иначе, но она успела переговорить и переобниматься со всеми нами, робко спросить: «Как думаешь, пора начинать?» и получив одобрение, решилась, наконец, заглушить музыку и начать представление.
Ах, что это было? Не концерт точно. Капустник, митинг – что угодно. За первое отделение мы успели послушать две обновлённых песни из начала нолевых – «Девочка-хиппи» и «Во имя», спор, где у нас теперь север; диспут на тему воскрешения «Приморских струн» и необратимых изменений, вносимых Владивостоком в любого, побывавшего в нём, арию кофемашины и первую часть плитки дёгтя. Запёкшегося, да. И как попала песня три из трёх! А заканчивалось отделение моим любимым Маршем опавших листьев. Да, случилась накладка, но её увидели только я и Леонка. А все остальные услышали то, что привело к первой овации за этот вечер. Да, пусть следующий номер и не зашёл столь же классно, ничего страшного.
Да, я снова выхватил меч и начал рубить. Да, я прекрасно понимаю(теперь), почему было именно так. Но, как известно, пуля производит неизгладимые изменения в голове, даже если попадает в задницу. Удар достиг цели. Второе отделение пошло гораздо бодрее, с большим разбросом эмоций. Да, я стоял напротив и не знаю, какими глазами, смотрел на неё весь сет. Но казалось, что даже в этой темноте меня было видно. Прости нас, за некоторых товарищей, не понимающих слова нет и продолжающих гнуть свою линию даже когда она(линия) уже истёрлась. И за то, что я тоже не знаю, как ещё, по-другому выражать поддержку.
Была полетевшая струна, было испытание правды сказкой. И было какое-то невероятное единение, безмолвное, не требующее не действий, ни слов. Точнее, одного действия – подойти и обнять и начать плакать. Дать проявиться приступу светлой грусти. И как потом стало это видно – это не ощущение. Это факт. Завтра мы не вспомним даже как зовут половину этих людей и из какого они города и района. Но это завтра. А пока мы просто по дружески обнимаемся и это останется – не на плёнке, но на раве. Добрых двадцать минут она не могла начать собирать диски и гитары – столь много было желающих продолжить общение. И как знать, может, случится таки и ожидаемый квартирник где-то в центре. И может быть, все заминки потихоньку растают в памяти – и через несколько лет ящерка, почти дракон – у которой тепла внутри хватает явно по этой причине – приедет снова?
Будем жить. Если под крыло больше не получается никого взять - не беда. Надо крылья сложить и посмотреть по сторонам - кто-то протягивает тебе руку. Возьмись и иди.